| СТИШАТА |  |
| Продолжение. Дабы не прокручиать ленту до бесконечности |
|
Раньше здесь была картинка - человек, нюхавший время из разбитых песочных часов. Но в один прекрасный момент некий "лирик" обвинил меня в плагиате у самой себя (чем, надо сказать меня искренне позабавил и даже порадовал), мотивируя почему-то именно присутствием здесь этой картинки. Так чтобы не вводить в искушение неокрепшие умы, картинку я убрала.
*** А новый год, как белый лист, как непрочитанная книга, надет на елей белых пики занятным знаком Каббалы. И на его не разгадать - его мы можем лишь заполнить. Нам нашу нитку тянут Мойры, не нам ее и обрывать. Зачем же голову ломать над "Вечной тайной мирозданья"? Давай свое построим зданье и в нем и будем проживать! *** Вышел месяц из тумана, Вынул что-то из кармана - Это детская считалка, молью траченый фольклор. Где он вышел, что он вынул, Принял, что и что отринул, Почему живет в тумане - Неизвестно до сих пор. В небе звездочка летает, Месяц где-то поджидает... Только дети говорили, Что кого-то будут бить. Месяц наш в тумане ходит И в кармане носит что-то И порой в нас тычет пальцем: - Выходи тебе водить! *** Из дома напротив падали старухи... Даниил Хармс Старушки, глядя на затылки Друг друга, валятся без сил. - Ты в глубине души блондинка! - Мне по секрету сообщил Один чувак со связкой досок, попавшийсь как-то на пути. А бабочки летают косо И не садятся на цветы. А вместо них с веселым звоном, и о привычном голося, Старушки падают с балконов И над дорогою парят. А я блондинкой цепенею, Завладевает мною лень... Старушки падают на землю, встают и убегают в день! *** Смотри: голова оторвалась от тела и вдаль по каким-то делам полетела. С улыбкой блаженной она улетала, О чувствах прекрасных и новых мечтала. А тело, лишившись вдруг столь важной части, стояло и думало: "Что за напасти и что за поступок такой бестолковый? Но в прочем не плохо побыть безголовым: ведь так хорошо без навязчивых мыслей, без вечных сомнений, что в черепе висли. И выглядишь даже довольно прилично". И тело ушло в своем новом обличье. Когда ж голова к нему снова вернулась, Оно осерчав от него отвернулось и, фыркнув (мол, что за претензии снова?), сказало презрительно: "Мы незнакомы". А голова, растерявшись немного, взяла отрастила и руки, и ноги, и тихо ушла, наслаждаясь покоем, и думала нежно: "А нас теперь двое..." *** Полет пушинки паутинной, потоком ветра вознесенной. Зрачком захвачен мир пустынный, и взгляд, за шторою взращенный, вдруг вырывается наружу и застывает лабиринтом. А может мчится через стужу, преображаясь в шахту лифта, соединяющего время и наши глупые порывы, и нашу память, нашу лень, и пространство - тень иного мира. И резкой сменой очертаний планеты круг меняет реверс и резкий слом в своем сознанье ведет с собой. Из старой веры рождается иное что-то. И крест уже не символ страха. И нас заманит странный город, поднявшийся вту ночь из праха. И паутинкой желанья К нам этот взгляд вернется снова, наполненый мечтой познанья. И будем мы. И будет Слово. ОХОТНИК Двустволка смотрит косоглазо, скрестив зрачки на ближней цели, Пока стрелок застыл в экстазе и медлит, выстрелить не смея. Двадцать восьмой иль двадцать пятый, Или какой там зверь по счету Гнетет его. Он связан клятвой, Он пленник славы и почета. Зверь окаянный из металла Для начинающих опасен. Но наш охотник правит балом: Он - мастер, ловок и прекрасен. По рельсам убежать несложно - Там все для плавного движенья. Но право лучше лечь на ложе, Сложившись в два иль три сложенья А он стоит с ружьем обнявшись, запрятавшись за стену зданья. Он - Ганиель, он ангел павший, Непостижимое созданье! А вкруг него летают мыши, Как призраки музея Прадо... Двадцать восьмой стоит - не дышит, Но он - трамвай, ему не надо. *** Армандо - имя из романа. Да страх фатального финала. И "Песни северных евреев" звучат. Гитара цепенеет, хотя в руках умелых тает. Но кто захочет, кто достанет из недр фанерных это чудо? Твоя улыбка скалит зубы, черты лица покрыла маской. Втаешь неровно и с опаской, как будто пропасть под ногами. А может так и есть? Ногами друг друга уж не будем мерить... Над крышей дома вымпел реет - Сигнал, что все пока в порядке. Куда ж бежим мы без оглядки? Армандо - имя не отсюда! И вновь улыбка скалит зубы. Спусти лица тяжелый полог - ей не поможет стоматолог. *** Вы знаете как пишутся стихи? Когда нет сил, когда огонь в крови, когда твой мозг беременен словами... Нет не словами: мысль, еще бессвязна - маленький младенец - не хочет ждать и просится на свет. Как пишутся стихи? Да просто так. Ты чувствуешь, что жизнь - сейчас, одно мгновенье - гнетущее, живое, и мысль твоя, как птица в клетке бьется! Ты выпустил ее - и умер. *** Краток переулок узкий, Кто живет в нем тот и русский. Здесь графа национальность заполнялась как банальность, Словно жертвенник зажженый... Перевозчик пред вратами Платы требовал. Пижоны, Мы платили медяками, Словно древние этруски По копеечке, по капле... Ты живешь здесь в щели узкой, Согнутой как шея цапли *** Роняя котелок вчерашних щей, тебе смотрел я вслед, за горизонт. Вот ты ушла. Так что же я - ничей, Теперь я стал несчастен, одинок? Как зонт твоейрукой, забытый на рояле, там , где на плоскости рюкзак и счет за газ в порочнм ожидании стояли. Ты скрылась с глаз, И эти вещи смысл свой потеряли... А я? Как хищный зверь, метнувшись меж извилин, мелькнула мысль с надеждой на успех: был для тебя как ноша непосилен. освободившись, я теперь ВСЕСИЛЕН, Поскольку я не для одной - для всех! |
